Верой и правдой - Страница 67

Пора! Священник даже улыбнулся, поднося к губам свою сделанную из рога дудку.

– Время пришло. – Ополченец положил тяжелую ладонь на плечо старика. – Пошли, напарник. Я посторожу, а ты поджигай, и потом сразу деру.

Старик покорно кивнул и пошел за молодым, в душе лелея нанесенную ему давеча обиду. «Ишь, раскомандовался, что твой барон, – думал старик. – А сам всего лишь сынок какого-то там купчишки. Ну ладно-ладно, сейчас мы пока в одной упряжке, а как к воротам подойдем, так, глядишь, паря, ненароком-то и порежешься в суматохе, с моей-то помощью». Старик злобно улыбнулся в темноте и спросил:

– Точно время-то?

– Точно-точно, – заверил его ополченец, – у меня с этим все в порядке. Потому-то меня с тобой и послали, что я насчет времени никогда не ошибаюсь. Ладно, ты давай поджигай, а я немного подалее отойду, ежели кто вдруг появится, мне его исподтишка легче уделать будет.

– Хорошо, – кивнул старик, чувствуя, как в груди поднимается волнение.

Слыша, как за спиной мягко шуршат шаги его молодого напарника, он дрожащими руками достал кремень и огниво. Пальцы от нахлынувшего страха онемели и сделались непослушными, огонь никак не хотел разгораться. Дошло даже до того, что кремень выскользнул из холодной ладони и упал на землю. Старик чертыхнулся и, перед тем как наклониться за кремнем, несколько раз глубоко вздохнул. Нужно было в первую очередь взять себя в руки.

За спиной, оттуда, где спрятался молодой напарник, раздался невнятный звук. «Ишь, какой нетерпеливый, сопля безусая», – злобно подумал про него старик, и это, как ни странно, помогло ему успокоиться. Пальцы его по-прежнему были холодными, но уже не дрожали. Он нагнулся, пошарил по земле и, нащупав кремень, выпрямился.

Крепкая горячая ладонь зажала ему рот, к морщинистой шее, прямо туда, где билась синяя жилка, прижалось острое лезвие кинжала. Старик испуганно вздрогнул.

– Тихо-тихо, – прошептал ему на ухо чей-то уверенный голос. – Не дергайся, и все будет хорошо, понял? Если понял, кивни, только аккуратно.

Старик медленно, стараясь не делать резких движений, кивнул. Несколько цепких рук прошлись по его одежде, избавляя его от спрятанного оружия. Рядом на землю плюхнулось что-то тяжелое.

– Этот готов, – прошептал кто-то еще, – слишком резвый оказался, пришлось прикончить.

– Ничего, – сказал все тот же уверенный голос, – зато этот спокойный. Ты же спокойный, верно?

Старик снова кивнул, чувствуя, как вся жизнь его сосредоточилась на острие кинжала, больно впившегося в старую кожу.

– Вот и хорошо, – похвалил его голос. – А ты чего застыл-то? Давай поджигай.

Старик удивленно замычал.

– Давай-давай, – подбодрил его голос, – мы не против.

Хворост он и впрямь сложил на славу, огонь вспыхнул и разгорелся в считаные минуты. Старика подняли на ноги и крепко связали за спиной скрученные руки. В свете поднявшегося зарева он увидел лежащее на земле мертвое тело своего молодого напарника. В безжизненных глазах купеческого сына, предавшего вскормившую его родину, отразились языки разгорающегося пламени.

Потрясенный старик осторожно повернул голову и только сейчас смог разглядеть тех, кто его пленил. Крепких, серьезных мужчин в серых неприметных куртках. Они закинули его на подъехавшую подводу и повезли плачущего старика к его «новой жизни», которая наверняка будет сильно отличаться от его давешних мечтаний.

Протяжный голос сигнальной дудки заглох на полуноте. Сильный удар выбил дудку из рук Священника, разодрав в кровь губы. Эльф отреагировал моментально, инстинктивно откинулся назад, извлекая из ножен меч. Но взмахнуть им ему не дали. Сразу несколько серых фигур набросились на него, вышибли из руки меч и постарались прижать к земле. Эльф что было силы дернулся, ему удалось вырваться. Кто-то вцепился ему в рукав, он не глядя резко нанес удар. Под кулаком хрустнуло, и одна из фигур со стоном отшатнулась. Воспользовавшись моментом, Священник бросился в спасительную темноту, но кто-то кинулся ему под ноги, и он упал на землю, обдирая в кровь локти и колени.

На темных улочках, в которых он расположил свое воинство, слышны были звуки ожесточенного сражения. Обе стороны дрались в полной темноте, нарушая ее покой стонами и яростными выкриками.

Нападавшие, люди в серых куртках, не использовали смертоносного оружия. Священнику еще дважды удавалось подняться на ноги, он сломал кому-то челюсть, еще одному расплющил гениталии, но в конечном счете его повалили и скрутили. Он выгнулся и завыл было в бессильной ярости, но даже этого ему не позволили, вставив в рот палку, как пойманному волку. Схватка затихла, воинство Священника проиграло.

А на южной стене седьмой ополченческий вместе с другими неожиданно подошедшими отрядами расстреливал в упор два полка отборных эльфийских лучников. Это было больше похоже на бойню. Скрипящие в бессильной ярости зубами лучники довольно быстро поняли, что ворота им никто не откроет, но Риталь не зря ручался за них перед герцогом, сдаваться они не собирались.

Внутреннее пространство перед южными воротами было ярко освещено сотней факелов. Связанных диверсантов грузили на подводы, отдельно грузили мертвых и отобранное оружие. А руководил всем этим толстенький простоватый мужичок с круглыми добродушными глазами.

– Восьмерых пришлось уделать насмерть, иначе бы они выскользнули, остальных взяли живьем, – доложил Злотарю Агерт, сплевывая сгустки крови из разбитого рта.

– Это плохо, – нахмурился Злотарь, – мертвые молчат.

– Да, сэр, – качнул головой Агерт, правый глаз у него стремительно опухал, наливаясь чернотой. – Но мы сделали все, что могли. Так старались, что семнадцать наших положили и еще невесть сколько к целителям отправится…