Верой и правдой - Страница 76

Тролль выжил, но от страшного удара повредился умом. А потомки Орка до сих пор испытывают раскаяние за поступок своего предка и искупают его вину перед потомками его брата. С той поры нет у орков худшего преступления, чем обидеть тролля. И ни один орк больше никогда не поверит эльфу.

Предание закончилось, и Сард замолчал, погрузившись в воспоминания об утерянной родине. А Рустам негромко спросил у Гарта:

– О какой казни вы до этого говорили?

Гарт посмотрел на него и с горечью ухмыльнулся:

– Нашему прежнему королю, чтоб его черти драли, Карлу Четвертому пришла в голову «гениальнейшая» мысль казнить двух троллей, которые забрели случайно в королевский лес, за браконьерство. Якобы они убивают королевских оленей. Полная чушь! Тролли не едят мяса и убивают, только защищаясь… и то не всегда. Но королю было все равно, он захотел казнить троллей и казнил. Это произошло на главной площади Клайдиваля. Дикая история. Рассказывали, что палачи отказались от этой работы и скрылись в толпе. Тогда старший из братьев Спенсеров, фаворитов Карла Четвертого, собственноручно изрубил скованных цепями троллей на куски. А еще говорят, что гордые оркские послы, присутствовавшие при казни, плакали и на коленях умоляли короля прекратить этот чудовищный фарс. Но их окружили, обезоружили и заставили смотреть до конца. Той же ночью они покинули столицу. Это было прошлой осенью, Рустам. А уже в этом году, как ты и сам знаешь, на нас напали эльфы и гномы. Чьи послы, по слухам, были раньше лучшими друзьями королевских фаворитов братьев Спенсеров. Благодаря усилиям которых мы и остались одни перед лицом опасности. А вся поддержка наших старых друзей, храбрых и честных орков, ограничилась нашим верзилой Сардом.

– Тоже немало, – буркнул Жано, чтобы разрядить обстановку.

Друзья рассмеялись, но смех их был отчего-то невесел.

У короля и его спутников не стали отбирать оружие, но они все равно почувствовали себя пленниками. Их под конвоем провели в тесную, маленькую юрту и окружили ее сплошным кольцом свирепых караульных.

Радостное и праздничное оркское джайлау настороженно затихло. Степные поэты прервали свои песни на полуслове, были остановлены веселые игрища, отменены и отложены на более поздний срок празднования свадеб и прочих знаменательных событий. Степь замерла в тревожном ожидании, и от юрты к юрте поползли слухи о приезде в самое сердце оркских владений ненавистного Нойманида. А в белоснежной ханской ставке хан Адылай и девять оркских верховных биев решали, что же им делать с врагом степи, который сам отдал себя в их руки.

Когда наконец стемнело, короля Георга отделили от его свиты и привели к хану. Георг вошел в шатер и слегка качнул головой, приветствуя хана, как равный равного. Хан Адылай не ответил на приветствие. Некоторое время он мрачно рассматривал короля Глинглока, после чего недовольно процедил:

– Оставьте нас.

Многочисленная свита хана – мудрецы и воины – потянулась к выходу, окидывая людского короля пронзительными взглядами. Не сдвинулись с места лишь пятеро ханских братьев, эти молодые орки были рядом со своим братом везде и всегда. Но только не на этот раз. Хан Адылай нетерпеливо двинул бровью:

– Уходите все.

Братья удивленно переглянулись, но прекословить конечно же не стали и, покорно склонив круглые зеленые головы, вышли вслед за остальными. Могучие властители остались наедине.

Оркский хан слез со своего возвышения и подошел к Георгу, остановившись в одном коротком шаге от него. Расправив могучие плечи, хан уперся хмурым взглядом в синие глаза короля. Воцарившуюся тишину можно было бы резать ножом – настолько густой показалась бы она стороннему наблюдателю.

– Ты ни капли не изменился, – усмехнулся неожиданно хан и широко распахнул руки: – Ну здравствуй, дружище!

Георг улыбнулся в ответ, и властители крепко обнялись, словно старые друзья после долгой разлуки, впрочем, так оно и было. В далекие славные годы король Карл Третий привез в степь к своим испытанным и верным союзникам двух своих сыновей. И оставил их на целый год в ставке оркского хана, дабы познали юные принцы безграничную степь и ее законы. Принц Карл удрал из степи уже через месяц, воспользовавшись выдуманным предлогом. А Георг остался и запомнил этот год как один из счастливейших в своей жизни.

Хотя вначале все было и иначе. В первый же день принц Георг подрался со своим ровесником, старшим сыном оркского хана Адылаем. Через неделю они подрались снова, а еще через неделю стали друзьями. Прошли годы, и вот они снова свиделись, хотя оба и предпочли бы, чтобы это событие произошло при других, более радостных обстоятельствах.

– Тебе не нужно было сейчас приезжать, – сказал хан, когда с приветствиями и объятиями было покончено.

– Я не мог не приехать, – ответил король, усаживаясь с ним рядом на разложенные подушки. – Моя родина задыхается и захлебывается кровью. Одним нам не выплыть.

– Я знаю, – тяжело вздохнул хан. – Но приезд в степь для тебя лично – это смерть. И не в моей власти спасти тебя, ты же знаешь.

– Знаю, – качнул головой король.

Они немного помолчали.

– Что говорят бии? – спросил Георг.

– Признаться, мудрецы в растерянности, – усмехнулся хан. – Твой приезд оказался для них полной неожиданностью. Войны с Глинглоком никто не хочет, слишком многое нас связывает. Когда Нойманидов объявили врагами степи, никто не думал, что кто-нибудь из них решится приехать сюда. Это был просто символический жест, выражавший возмущение действиями твоего брата. А ты перевернул все с ног на голову. И теперь им не остается ничего другого, как исполнить свою же волю и казнить тебя, развязав вражду на месте столетней дружбы. Чего никому из биев делать не хочется.