Верой и правдой - Страница 78

В полной тишине сошел Георг с помоста и прошел сквозь расступающееся перед ним оркское море. В тесной и маленькой юрте предстояло ждать ему решения свободных оркских племен, решения самой судьбы для него и для его народа.

Багряные лучи заходящего солнца освещали исполненную мрачной торжественности церемонию. Барон Бланше искусал губы в кровь от горечи происходящего. На вершину высокого пригорка вывели его короля, дабы наказать род Нойманидов от имени оркского народа. Карие глаза королевского советника глубоко запали и казались черными от отражавшейся в них бездны отчаяния. Что он скажет по возвращении совету? Какими словами сможет поведать глинглокскому народу о гибели его славного короля? И что будет в конце концов с лондейлским гарнизоном, когда до него дойдет это страшное известие? Ответом на эти вопросы барону послужил лишь скрежет собственных стиснутых до боли зубов.

Под размеренный бой племенных барабанов гордый король Глинглока поднялся на пригорок и собственноручно снял с себя куртку и рубашку, обнажив грудь для смертельного удара. Он добился своей цели – еще до церемонии наказания верховные бии объявили о начале войны и вручили в руки хана священный меч. За считаные дни соберутся оркские конные дружины и выступят к Глинглоку, дабы обрушиться вместе со спешно собираемыми людскими полками на застрявших у лондейлских стен эльфов и гномов. Да, король своего добился и теперь был готов заплатить за это запрошенную степью цену.

Ему оказали честь – обязанность палача взял на себя не кто-нибудь, а сам Кундук-ту, верховный оркский шаман. К оглушительному голосу барабанов присоединилось заунывное пение оркских шаманов, призывавших великое небо и духов предков в свидетели. Двое помощников поднесли верховному шаману резную, потемневшую от времени деревянную шкатулку. Кундук-ту бережно открыл крышку, и в лучах заходящего солнца отразился блеск священного кинжала, принадлежавшего, по преданиям, первому Орку. Еще одна честь, оказанная глинглокскому королю.

Георг ждал, широко расставив ноги и с жадностью вдыхая всей грудью прохладный степной ветер. Хотелось ли ему сейчас жить? Еще бы! Но ни тени сожаления не отражалось в его пронзительно-синем взгляде. Лишь наслаждение жизнью, лучами прощающегося солнца и безумным великолепием огромного голубого неба.

В глазах много повидавшего на своем веку Кундук-ту появилось искреннее уважение. Крепкая долговязая фигура молодого короля, умеющего столь сильно любить жизнь и готового тем не менее отдать ее не раздумывая, повинуясь долгу перед своим народом, дышала подлинным величием, присущим лишь немногим правителям этого мира. Шаман выкрикнул заклинание, обращенное к прародителю орков богу войны Тумао и призывающее его вернуться в оставленный когда-то мир, и поднес священный кинжал к груди глинглокского короля.

С того места, где он стоял, барону Бланше было прекрасно видно, как медленно прижал шаман кинжал к мускулистому телу, прямо напротив сердца, и стал вдавливать его острие в атласную загорелую кожу короля Георга. Медленно, очень медленно, но неотвратимо – так требовал обычай. Позади короля стояли двое крепких орков, готовые поддержать его, если он дрогнет и отшатнется. Но все уже осознали, что их помощь сегодня не потребуется. Георг стоял подобно скале, не отрывая взгляда от заходящего солнца, и даже не вздрогнул, когда кинжал прорвал его кожу и обагрился красной горячей королевской кровью.

Барон застонал и отвернулся, в глазах его неожиданно потемнело. Двое целителей подхватили его, и он с горечью почувствовал, что сознание его не покинуло. А еще он почувствовал дрожь, сотрясающую пальцы помогавших ему целителей. Кровь, натекшая из прокушенной губы, наполнила его рот противной горечью. А грозный, торжественный гул племенных барабанов перемалывал в пыль его разум и отдавался в мозгу глухой болью.

Внезапно барабаны замолчали, а в следующее мгновение его уши чуть было не взорвались от рева, дружно вылетевшего из глоток собравшихся оркских племен:

– Кан чакты!!!

«Вот и все», – подумал барон и потерял наконец сознание вопреки усилиям державших его целителей.

Пограничная застава на границе с оркской степью. Маленькая деревянная крепостца – сторожевая вышка, окруженная потемневшим частоколом. Десяток стариков с копьями и топорами под предводительством столь же старого сержанта – вот и весь ее гарнизон. С орками дружили давно и крепко, поэтому, несмотря на возникшие в последнее время разногласия, подлости и нападения с их стороны не ждали.

В этот пасмурный день в крепости неожиданно появились крепкие молодые парни. Они не носили военную форму, но серые куртки не могли скрыть бугрившихся мышц и плавных скупых движений, присущих воинам. Старики ветераны только покачивали головами, не зная, что и думать. А старый сержант, нещадно потея, стоял навытяжку перед самим грозным главой тайной службы, влиятельным графом Честером.

– Ваше сиятельство, так это… как бы там… наша служба, она что – все, да? Закончилась?

– Что вы лепечете, сержант? – буркнул в ответ раздраженный граф. – Когда ваша служба закончится, вам об этом скажет ваше начальство. А у меня здесь свои дела. Поэтому идите и по возможности не путайтесь под ногами. Ясно?

– Я-ясно, – запинаясь, ответил сержант, не зная еще, радоваться или нет.

Не по-уставному кланяясь и пятясь, сержант поспешил уйти, а граф остался наедине со своими невеселыми мыслями. Долг требовал его присутствия в сердце королевства, где агенты герцога Аркского и короля Торбина развязали настоящую тайную войну, но душа привела его сюда. Слишком много надежд возлагал постаревший граф на юного короля, за чьими крепкими плечами графу чудились тени его славных предков, великих королей Глинглока. Если с Георгом что-нибудь случится, если только с ним что-нибудь случится…